«История одного назначения»: катарсис наоборот
То, когда одна маленькая и незначительная деталь биографии русского классика разрастается до размеров сюжетообразующей для фильма или сериала, похоже, становится новым трендом нового российского кино. Так, например, служба Николая Гоголя писарем в полицейском управлении позволила сделать из него настоящую киношную ищейку, правда, еще и с налетом готического хоррора. А в случае с «Историей одного назначения» развитие получила история, когда самый известный российский писатель еще не был на пике популярности, но смог поучаствовать в качестве адвоката на военном трибунале.
Собственно, эта история и начинается со знакомства главного героя - столичного поручика Григория Колокольцева - с графом Толстым. При этом все представления о личной жизни классика русской литературы сразу же летят в тар-тарары. Граф, которого еще не настигла слава (она придет позже, после выхода «Войны и мира»), болтается на турнике и заказывает гуано из Аргентины для удобрения - в общем весь из себя такой передовой и либеральный дворянин. Ему и Колькольцеву, тоже либералу, на пару предстоит защищать солдата, который ударил своего офицера.
Вот тут то и начинается настоящая драма, на фоне которая вся забавная и комедийная прелюдия просто отходит на задний план. А вперед выступают все проблемы российской действительности, в том числе и сегодняшней. То, как сейчас работают суды, не слишком отличается от того, что показано в фильме: неправильно, не по-людски, зато по нормам закона.
Да и не только суды. Многие узнают в этих киношных образах себя - тот самый русский народ, который вынужден либо сам вершить черные дела, либо закрывать на них глаза, что одинаково чревато душевными муками для себя и страшными последствиями для окружающих. Катарсис наоборот. И в этом мы все, увы.