Сценарист фильма «Гудбай, Америка»: эмигрантских историй вокруг вагон и три тележки

- Откуда взялась идея фильма? Что послужило триггером для нее (может, интересный случай из жизни и т. д.)?

- Как это часто бывает в современном отечественном кино, идея исходила от продюсера. В данном случае – от продюсера и режиссера, Сарик на своих фильмах чаще всего выступает в двух качествах. Тема Сарику, насколько мне известно, близка, потому как родился он в Ереване, маленьким мальчиком переехал с родителями в Кустанай, в сознательном возрасте с братьями переехал в Москву, долгое время в связи с работой жил в США – так что это близкая режиссеру история. Но вообще об этом лучше его спросить.

Что до меня, я несколько дальше от темы, потому как сам родился и всю жизнь прожил в Москве, а все мои переезды – большей частью рабочие или туристические, то есть дольше месяца я вне дома никогда не жил. Но эмигрантских историй вокруг меня вагон и три тележки. К примеру тесть живет в США уже больше двадцати лет.

Истории эмиграции очень разные: иногда это истории погони за лучшей жизнью, иногда истории предательства, порой настоящие трагедии. Вот, например, мужчина в девяностые везет семью в Штаты, потому что верит в американскую медицину и хочет продлить жизнь старенькому отцу. Они переезжают. Спустя время отец умирает. Спустя еще время мужчина встречает другую женщину, уходит из семьи, уезжает из Америки, оставив там двоих детей и жену, которая не хотела покидать Родину и которой некуда теперь возвращаться. Если разобрать историю на запчасти, то каждый эпизод в ней прост и понятен. А вместе – большая и сложная трагедия. И это совсем непридуманная история.

Но в нашем фильме ее нет. У нас все легче, без мрачняка и социальной депрессухи.

- Сколько времени продолжалась работа над фильмом?

- Работа шла довольно споро. Но сам фильм шел к зрителю сильно дольше, чем хотелось бы его создателям. В прокат мы должны были выйти еще в апреле, в день голосования за поправки к конституции, но случился карантин, кинопрокат, как Золушкина карета, превратился в тыкву - и премьера отменилась. В итоге выходим сейчас. Времена для хорошего проката теперь не самые подходящие, но кто-то же должен развлекать людей и в сложные времена. Почему не мы?

- Есть ли в фильме собственный опыт — отъезда за границу на ПМЖ? Откуда брались подробности истории?

- Моего личного опыта в фильме нет, как уже сказал – я никогда никуда не эмигрировал. Но чтобы сделать убедительную историю не обязательно рассказывать ее про свой опыт. Шварценеггер во втором «Терминаторе» очень убедительно тонул в раскаленном металле, и я сильно сомневаюсь, что такой опыт был у сценариста, режиссера или самого Шварценеггера. Наш фильм, конечно, не полная придумка, мы же не фэнтези снимали. Что-то подсмотрено в жизни, что-то прочувствовано на опыте близких людей, где-то между строчек легли собственные ощущения и собственное отношение. Но мы это собственное не выпячивали. Люди разные, причины покинуть Родину у людей разные, отношение к покинутой Родине – тоже у каждого свое. В жизни так, и у нас в фильме тоже. Герой Яглыча, например, пытается казаться американцем и стесняется прошлого. Героиня Лизы Моряк бежит к этому прошлому навстречу. Герой Гранта Тохатяна, когда ему говорят, что он армянин, отвечает: «Это я здесь армянин, а в Армении – уже американец». Это очень разные истории, и все же в них есть что-то общее, что-то наше, очень близкое каждому из нас.

- Вы уже давно сотрудничаете с продюсером Сариком Адреасяном? Как оно началось, как вы вообще познакомились?

 - В первую очередь я сотрудничаю с режиссером Сариком Андреасяном. Познакомились мы на фильме «Землетрясение», который Сарик и Гевонд делали в сопродюсерстве с Рубеном Дишдишяном и его компанией «Марс Медиа». Рубен обратился к нам с Сережей Юдаковым с предложением переработать имеющийся на тот момент сценарий «Землетрясения». Мы почитали, накидали мыслей по поводу того, что стоит изменить и отказались. Спустя год Рубен обратился к нам с той же просьбой с переработанным сценарием, в котором мало что изменилось. Мы почитали и снова отказались, потому что тема была очень непростой. Но согласились на встречу. Вот тогда мы с Сариком и познакомились. Знакомство вышло фееричным. Мы с Сергеем час рассказывали, в каком направлении нужно развивать и переделывать историю. Потом объясняли, почему мы сами не будем этого делать. И все это перед пятерыми продюсерами. Наконец Сарик встал и с улыбкой произнес фразу, после которой отказываться стало невозможно: «Ребята, вас пятеро армян просят».

- Насколько Адреасян ограничивает творческую фантазию сценаристов или же дает полную свободу при работе?

- Давайте сразу обозначим один основополагающий момент: полной свободы не бывает никогда, нигде и ни у кого. Это иллюзия, живущая в неокрепших подростковых мозгах. Человек может ни от кого не зависеть только в одном случае:если он живет вне социума. Но робинзонов и отшельников я в современном мире не наблюдаю.

Полная свобода в коллективном творчестве тоже понятие нереальное, а кино творчество коллективное, потому здесь для внятного результата больше важно взаимодействие, а не самовыражение.

Продюсер предлагает тему, автор на нее соглашается. Может не согласиться. Вот свобода выбора. Дальше начинается работа. Если есть какие-то вводные, с которыми автор при реализации темы должен считаться, их озвучивают. Иногда эти вводные размножаются в процессе работы, иногда продюсер сам не знает, чего он хочет и начинает крутить мозги себе и автору, превращая работу в ад, а автора в высокоплачиваемую секретаршу. От таких продюсеров лучше бежать.

Сарик человек совсем другого толка. Заметьте, я здесь сказал человек, а не продюсер – это важно. Он всегда знает, какого результата хочет достичь, ставит задачу и не выкручивает руки. Правки у него, если они есть, всегда точны и всегда замотивированы. Так что в плане творчества в работе с ним ограничения минимальны. Кроме того, Сарик не тот режиссер, который тянет на себя одеяло. Он тонок, он умеет читать между строк, он с уважением относится к каждой кинопрофессии. И если чего-то не считает, скорее сам уточнит, чем начнет допридумывать за автора.

- Как обычно проходит работа над фильмом? С чего все начинается? Сколько времени занимает?

- Очень индивидуально. Зависит от каждого конкретного проекта. Нет, есть конечно какие-то общие места. Все начинается с идеи. Звонит автору продюсер и приглашает на разговор. Разговор, как правило, заканчивается тем, что автор идет писать заявку – полстранички текста, отражающие суть будущего проекта. Затем пишется синопсис – это уже сюжет, разложенный на несколько страниц. После утверждения синопсиса идет работа над сценарием, потом подключается редактор, режиссер, актеры и начинаются правки. Вот очень схематичный алгоритм. Дальше идут подробности, а вот эти подробности: отправные точки, сроки, количество переписываний и доработок – на каждом проекте свои. Это как человеческая жизнь. Вроде бы мы все рождаемся, учимся, работаем, умираем, но жизнь-то у каждого своя. Так и у каждого проекта – своя жизнь.

- Бытует мнение, что в киноиндустрию попасть очень сложно, так ли это?

- У меня нет ответа на этот вопрос. Кто-то входит в мир кино волей случая, кто-то потому что очень к этому стремится, кто-то потому что на это учился. У кого-то вход происходит сам собой, у кого-то через усилие. Но здесь, как в любой индустрии, мало войти, надо закрепиться. А для этого надо пахать. Собственно, как везде.

Вот молодой человек заканчивает институт и собирается на работу поступать. Открывает он какой-нибудь хедхантер, и тут выясняется, что по его профессии и работа есть, и зарплаты хорошие, только надо чтоб у него помимо образования в его возрасте опыт работы был таким, как если бы он в детском саду работать начал. И тут один молодой человек сядет и начнет ныть, что все вокруг козлы, а другой пойдет работать, не ноя и не требуя к себе какого-то отношения, работать хоть кем, лишь бы в интересном ему направлении. Должность, зарплата и стабильная жизнь будет в итоге не у того, кто ныл, а у того, кто впахивал.

Эта схема применима к любой профессии. Кино ничем не отличается. Лично у меня не было ни тематического образования, ни родительских знакомств, которые могли бы меня куда-то пропихнуть. И это ничуть не помешало. Кто хочет, тот своего добьется, кто не хочет – уйдет в другую профессию. Ни в том ни в другом варианте нет ничего зазорного.

- Как думаете, как пандемия повлияет на работу киношников? Грозит ли безработица в ближайшее время?

- Безработица грозит работникам кинотеатров, собственно она не грозит, она их уже давно накрыла. Кино шире, чем закрытые из-за карантина или работающие с ограничениями площадки. Есть телевизор, есть интернет-платформы, им по-прежнему нужен контент. Так что вымирание не предвидится.

И рассуждать на эту тему мне некогда, потому как лично у меня прямо сейчас полно работы.

- Фильмы о чем в ближайшее время, на ваш взгляд, будут пользоваться спросом и почему?

- Не хочу играть в Касандру, но скромно предположу, что фильмы о пандемии спросом пользоваться не будут. Знаю массу киношников, которые уже подумали, что эту тему нужно оседлать самым срочным образом, и если хотя бы половина из них доберется до релиза, то пандемическая тема крепко достанет народ в кино, а она и в жизни всех давно задолбала.

Ну а глобально… Что смотрят люди, когда им тяжело жить? В Германии тридцатых годов, например, пользовались популярностью фильмы крайне мрачные. Люди жили плохо и кино, в котором героям жилось еще хуже, было своего рода лекарством. Мы, слава богу, не в Германии, в отечественной традиции принято смеяться над трудностями, потому может быть популярность наберут легкие смешные картины.

Но это все гадание на кофейной гуще. Давайте просто будем жить. Поживем – увидим.

- И если в двух словах, то почему зрителям стоит сходить на фильм «Гудбай, Америка» (12+)? Чем он способен удивить и/или задеть за живое?

- Из меня плохой рекламщик, но я попробую. Это фильм о людях. Фильм смешной и грустный, потому что все, что связано с людьми в конечном итоге смешно и грустно. Фильм о каждом из нас, о том, из чего мы растем. В названии фильма нет восклицательного знака, потому что это не призыв, не лозунг. Мы не делали кино в духе «Люби Родину – твою мать!» Мы рассказывали историю о том, «с чего начинается Родина». Это мягкая, трогательная история с огромным количеством маленьких правд, без претензии на большую тяжеловесную истину. Потому что истина не обязательно должна постулироваться, она может тихо вкрадываться между строк и от того, что она войдет легкой поступью, а не чеканным шагом, она не станет менее значимой.